Развитие кочевничества как науки. Пятый этап

С середины 50-х гг. XX века. Происходит рост полевых исследований и количества ученых обративших свои взгляд на проблемы номадизма. Большое внимание стало уделяться очевидных отличиям кочевых и оседлых обществ. По многих вопросам начинаются бурные дискуссии – продолжается знаменитый спор о кочевом феодализме.

В начале 50-х гг. началась дискуссия, в центре которой был поставлен вопрос о том, что является основой феодализма у кочевников: собственность на скот или на землю.

С.Е. Толыбеков и В.Ф. Шахматов выступили с критикой положений Б.Я. Владимирцова о феодальной собственности на землю у кочевников. Они развивали «саунную» трактовку отношений у номадов, восходящую к работам С.П. Толстова, согласно которой основным средством производства был cкот. Но, несмотря на сильные разногласия, обе стороны продолжали рассматривать кочевые общества в рамках феодальной формации. Логически этот этап дискуссии завершает фундаментальная книга С.Е. Толыбекова «Кочевое общество казахов в XVII — начале XX века», хотя работа вышла в 1971 г. Но критикуя теорию кочевого феодализма, С.Е. Толыбеков более убедителен в критике, чем в построении собственной схемы. Формационный характер кочевничества трактуется им весьма противоречиво:

• в одном случае — как переходный период между первобытностью и классовым обществом,
• в другом — как стадия полуфеодальных, полурабовладельческих отношений,
• в третьем — как первая ступень феодализма.

Попытка критически отвергнуть теорию «кочевого феодализма» осуществляется автором в рамках той же феодальной парадигмы.

С середины 50-х, а точнее в 1956 году (после XX съезда) появилась возможность по иному взглянуть на формационную сущность кочевых обществ.

Возрождается дискуссия об азиатском способе производства, в которую активно включились историки, философы, экономисты, филологи и др. В ходе споров Л.А.Седов выступил с критикой распространения рабовладельческой и феодальной формаций на кочевничество и выдвинул гипотезу о существовании у номадов азиатского способа производства. Несколько позже Ю.И. Семенов высказал мысль о существовании у кочевников кабальной эксплуатации.

В последующие году участниками дискуссии высказывались мнения:

• о недопустимости распространения на кочевников термина «феодальный» (Коранашвили),
• о раннеклассовом характере кочевых обществ (Меликишвили),
• о существовании у номадов общины азиатского типа, но при отсутствии развитого деспотизма (Кшибеков),
• о специфическом пути кочевых обществ с надстройкой в форме военной демократии (Андреев),
• о сходстве социальной структуры древних, средневековых и более поздних кочевников, при том, что основой эксплуатации являлась «скотоводческо-арендаторская» и «личностно-скотоводческая» рента (Илюшечкин) и др.

В 1967 г. с критикой феодальной интерпретации кочевых обществ и обоснованием специфического пути эволюции номадизма выступил Г.Е. Марков. Он определил следующие черты, характерные для кочевых обществ:

• частная собственность на скот и общинная на пастбища;
• племенная структура; имущественная дифференциация;
• поголовное вооружение народа препятствовало монополии на средства производства и установлению крепостной зависимости;
• наиболее типичными для кочевников были «общинно-кочевое» и «военно-кочевое» состояния и лишь «кочевые империи» приобретали на время характер государственных образований.

Главный вывод исследования Г.Е. Маркова, которое он защитил в качестве докторской диссертации, это то, что «для кочевников свойственен самостоятельный способ производства».

Ответом на концепцию Г.Е. Маркова явился цикл статей сторонников феодализма у кочевников. И.Я. Златкин в рамках «классическо-ортодоксальной» теории кочевого феодализма попытался показать, что главкой особенностью феодализма у кочевников была раздача скота на выпас крестьянским семьям, прикрепленным к земле. Л.П. Лашуку развитие номадов рисовалось через три последовательные стадии:

• родоплеменные организации первобытнообщинного типа;
• «большие племена», протофеодальный период;
• государства кочевников, улус — феодальное держание, родственные связи уступают место территориальным.

Он высказался против «конструирования» Г.Е. Марковым особой номадной формации. В этом его поддержал также Ю.В. Дачановский.

Период 70-80 гг. характеризуется дальнейшим развитием и поляризацией точек зрения. Г.Е. Марков вслед за С.Е. Толыбековым в своей книге «Кочевники Азии» подверг сокрушительной критике ортодоксальную версию теории кочевого феодализма. Он на большом фактическом материале показал, что социальная организация древних, средневековых и более поздних монголов была в принципе однотипна с социальной организацией арабов, казахов и туркменов нового времени. Им по-прежнему выделялись «общинно-кочевое» и «военно-кочевое» состояния номадизма, военно-демократическая форма их общественной организации и только на время, под воздействием усиления военной организации, возникали временные, эфемерные образования — кочевые империи.

Позднее Семеновым было высказано предположение о «предклассовом» характере кочевых обществ: «Кочевые общества», действительно не принадлежат ни к одной из известных общественно-экономических формаций. Все они … должны быть отнесены к обществу, лежащему между первобытнообщинной формацией, с одной стороны, и классовым обществом, с другой. Такое переходное общество в нашей литературе принято называть предклассовым… В предклассовых обществах, в кочевых, в частности, существовали многообразные формы эксплуатации, отличные от трех классических способов угнетения человека человеком».

Стабильный, консервативный (предклассовый, военно-демократический) характер общественной структуры номадизма показан во многих работах Л.Н.Гумилева. Однако, в дискуссии о формационной природе номадизма Л.Н.Гумилев не участвует. Он склонен образование крупных степных держав в большей степени объяснять этноинтегрирующими импульсами.

Мнение о том, что номады достигали в своем развитии только стадии вождеств, высказывалось Л.С. Васильевым. В.Д. Швирельман полагает, что кочевничество, хотя и является разновидностью производящего хозяйства, тем не менее, представляет собой тупиковую ветвь эволюции и не может перешагнуть барьер классообразования.

Вместе с тем в 70-80-е годы дальнейшее развитие получило и альтернативное направление в кочевниковедении, которое предполагало существование классового общества у номадов. Некоторые исследователи продолжали отстаивать возможность прохождения кочевниками рабовладельческой стадии развития (Абрамзон, А.П. Смирнов, К.А. Акишев), хотя работами Г.И. Семенюка, А.А.Хазанова и С.Г. Кляшторного была убедительно показана невозможность отнесения номадов к рабовладельческой формации.

Среди сторонников существования феодализма у кочевников можно выделить несколько направлений:

• во-первых, это ортодоксальная точка зрения, по методологическому уровню во сходная к «Краткому курсу истории ВКП(б)» (Потапов, Златкин, Маннай-Оол). Главный и окончательный аргумент авторов данного направления заключается в том, что, по их мнению, «предложение отвергнуть существование феодализма у кочевых народов, внести в схему какую-либо новую, ранее неизвестную ступень совершенно противоречит материалистическому пониманию истории» (Коган);
• во-вторых, восходящее к концепции Б.Я. Владимирцова направление, творчески пытающееся развить его учение (Мункуев, Таскин, Федоров-Давыдов, Попов А.Б., Карагодин);
• в-третьих, «саунное» направление (Петров, Полянский);
• в-четвертых, исследователи, предполагающие существование у кочевников неразвитых, патриархальных форм феодализма, без конкретных указаний на характер его внутренней природы (Викторова, Еремеев, Кшибеков);
• в-пятых, это точка зрения С.А.Плетневой, предполагающей эволюцию кочевых обществ в рамках перехода номадов от всеобщего кочевания к преобладающей оседлости и феодализму (Плетнева, Хазанов, Крадин, Гумилев, Косарев).

Промежуточное положение в дискуссии занимает точка зрения на кочевые общества как на раннеклассовые. Разрабатывавшие ее исследователи опирались на неоднократно высказывавшуюся мысль о необходимости рассматривать кочевников как элемент более широкой, единой с земледельцами суперсистемы (Бартольд, Толстов, Златкин, Першиц, Хазанов, Фурсов, Павленко). При этом предполагалось, что в кочевых обществах, несмотря на рано появившуюся частную собственность на скот и имущественную дифференциацию, развитие внутренней эксплуатации тормозилось необходимостью консолидации общества для ведения успешной внешней экспансии. Следовательно, самостоятельно кочевники достигали только раннеклассового уровня, а их дальнейшая судьба во многом зависела от характера взаимоотношений с соседними оседлыми земледельческими странами (Першиц, Мейер, Кляшторный).

Принципиальным образом этот подход был разработан А.М. Хазановым, особенно в его фундаментальных монографиях «Социальная история скифов» и «Кочевники и внешний мир». Он предложил называть данное направление экологическим марксистским подходом в кочевниковедении. Работая в русле этого направления, некоторые исследователи, тем не менее, склонны считать, что в самостоятельном развитии номады способны достичь только предклассового уровня, а становление государственности связано с установлением экзоэксплуататорских отношений с земледельческими цивилизациями.

Похожие идеи высказывались А.И. Фурсовым и Е.П. Бунятян, которая полагает, что номады, достигая раннеклассового уровня, представляли «одну из боковых, тупиковых ветвей в прогрессе развития производительных сил».

Специфическое мнение о ранней государственности у кочевых народов было высказано А.И.Мартыновым. Он полагает, что номады в своем развитии миновали стадию «варварства» и создали оригинальную «степную цивилизацию».

Вывод: Вплоть до 30-х гг. XX в. большинство исследователей, в том числе основоположники марксизма и их ближайшие последователи, были склонны считать, что номады в своем развитии достигали только порога сословно-классового неравенства, но, как правило, не могли преодолеть этот барьер без оседания или завоевания земледельческих обществ. Относительное равновесие было резко нарушено созданием идеологизированной теории специфического кочевого феодализма, согласно которой номады и земледельцы развивались одним путем практически вплоть до капитализма. Но, качнувшись в одну сторону, маятник неминуемо должен качнуться и в другую. Поэтому в рамках однолинейного подхода к социальной эволюции (пятичленной марксисткой теории развития обществ) критики кочевого феодализма не могли не сделать упор именно на антифеодальных, доклассовых аспектах (при всем том, что их подход представляется более близким к истине). Но тут же мы упираемся в следующую проблему – могли ли на самом гигантские степные империи, охватывавшие громадные территории, быть предклассовыми, «племенными» или «военно-демократическими» образованиями?

Попытки ответить на этот вопрос, должны были неминуемо появиться в последующих исследованиях.

Похожие статьи: