Г. М. Василевич. Древнейшие этнонимы Азии и названия эвенкийских родов

(Советская  этнография, 1946, №4, стр. 34-49)

Названия эвенкийских родов довольно многочисленны; пока из различных источников и расспросов их выявлено более 200. Большинство из них позднейшего происхождения и связано с небольшими группами эвенков. Ряд названий отмечается среди большинства тунгусо-манчжурских народностей; часть этих названий встречается и среди народностей других языковых групп. Рассмотрению некоторых названий, эвенкийских родов и посвящается наша статья.

Этимологизирование названий и объяснение происхождения их мы имеем как со стороны самих носителей, так и со стороны исследователей. Носители позднейших по происхождению названий рассказывают предания о происхождении рода, вскрывая тем самым и их значение. Это характерно для эвенков бассейна Енисея. Другие, по традиции, установившейся в данном районе, пользуясь сходством названия со словами современного языка, создают этимологические предания и мифы. С этим явлением мы встречаемся в ряде мест и особенно среди тунгусских народностей бассейна Амура, где постоянно происходили мелкие передвижения и смешения родов.

Исследователи обычно разлагают названия на корни и суффиксы, сопоставляют последние с суффиксами современного языка и строят выводы об историческом расселении племен[1]. С рассмотрения названий с морфологической точки зрения начнем и мы. Все названия могут быть разделены на две группы: 1) состоящие из двухслогового корня, 2) состоящие из корня и суффикса принадлежности к родовой организации. Первые в большинстве случаев оканчиваются на гласный звук, например: Бута, Кему, Кима, Чемба, Чолко и др. Первоначально наиболее древние из них оканчивались на —н (опускание и сохранение конечного н корня и суффиксов широко распространено в языках алтайских народов). Это явление прослеживается на одном и том же названии, записанном в разное время. Например: Чердун’ский, а с переходом конечного —н в йот перед полным исчезновением его — Чердуй’ский (перепись 1897 г.) и, наконец, с опущенным конечным —н и с суффиксом мн. ч. —т. Черду-т’ ский. Донго — родовое название, распространенное на правых притоках р. Олекмы (мн. ч. Донго-л), но наряду с этим встречается вариант Донгой (мн. ч. Донгои-л) и вариант с более ранним суффиксом мн. ч. — Донго-т. Название тунгусского племени Килен одновременно употребляется и в усеченной форме — Киле. Шаман’ский род отмечен в XVII в.; при наращении суффикса принадлежности к родовой организации конечный —н опустился — Шама (н) + гир но в среду нанаев это название попало в форме мн. ч. Сама-p (суфф. —р добавляется только к словам, оканчивающимся на —н, заменяя последний). В ряде случаев мы имеем одно и то же название без суффикса и с суффиксами при- {35} надлежности к родовой организации, например: Инган’ский и Инга + кин’ский, а также Ингар + гир (один из притоков Нижней Тунгуски), Шолон’ский и Соло + гон. Некоторые из названий сохранили конечный —н и сохранились без суффиксов принадлежности к родовой организации, например: Эдян ~ Эджан, Делян ~Джелан, Докан и др.

Вторая группа названий с суффиксами принадлежности к родовой организации может быть подразделена по типу суффиксов на три подгруппы: 1) названия с наиболее ранним суффиксом, который вначале добавляется к племенным и родовым названиям, позже в ряде языков превратился в суффикс мн. ч., а именно, суффикс —т (-д)[2]. В настоящее время суффикс —т в сознании носителей уже не имеет никакого значения, и множественное число таких названий образуется путем добавления суффикса, употребляемого в языке. Например: Булдэ + т, мн. ч. Булдэ + т-ы-л; Бранга + т, мн. ч. Бранга + т-ы-л; Донго + т, мн. ч. Донго + т-ы-л. К этой же подгруппе можно отнести и названия с суффиксом —р или —л. Хотя эти суффиксы и бытуют в языке как показатели мн. ч., но в родовых названиях они утеряли свое значение и слились с основой. Например: Де + р, Дже + р, мн. ч. Дже + р-и-л: Эгдырэ + л (иногда: Эгдылэ + р), мн. ч. Эгдырэ + л-и-л (Эгдылэ + р-и-л); Дало + р, мн. ч. Дало + р-и-л.

Вторая подгруппа названий имеет суффикс принадлежности к родовой организации —ки (мужчина), —кшин ~ —шин (женщина). Названия с этим суффиксом сохранились на окраинах территории, занятой тунгусо-манчжурскими народностями. Среди эвенков — к западу от Енисея и в районе Подкаменной Тунгуски (нижнее течение) (Бая + ки, Бая + кшин); единичные случаи отмечены в Забайкалье (Няма + син’ский, Уля + син’ский). В XVII в.— в районе р. Охоты (Челю + шир’цы, Инга + кин’ский, Баи — шен’ский). На северо-востоке — среди эвенков и ламуто-юкагиров (Баи + шен’ский), на востоке — среди ульчей и ороков (Бая + у + ксе-ли, Огды + мсое + ли).

Третья подгруппа названий имеет суффикс принадлежности к родовой организации —гин || —ган (мн. ч.— более ранние формы: —гир, —гар, а более поздние и в массе — современные: —гир-и-л, гар-и-л). Суффикс —гин как и суффикс —кшин, первоначально выражал принадлежность к родовой организации женщины, что и сохраняется у отдельных групп эвенков по настоящее время. Например: Бая + ки «мужчина из рода Бая», Бая + кшин «женщина из рода Бая», Кима «мужчина из рода Кима», Кима + гин «женщина из рода Кима» (мн. ч. Бая + ки-л, Бая + кшир, Кима-л, Кима-гир). Но в преобладающем большинстве названий мы имеем суффикс —гир, в котором конечный —р уже не осознается как показатель мн. ч. Поэтому следует дальнейшее, вторичное наращение суффиксов. Например: Путу + гир «мужчина из рода Путу-гир», а не Путу, как было раньше, и Путу + ги-мни ~ Путу + ги-мнгу «женщина из рода Путугир» (мн. ч. в таких случаях — Путу + гир-и-л, Путу + ги-мни-л). Суффикс —ган (мн. ч. —гар) является синонимом суффикса —гин. Например: Нина + ган, Соло + гон, Уя + ган, Нюрма + ган’ский и др.

На суффиксе —ган следует остановиться. В современном языке такой же суффикс имеет значение признака по местожительству; например, аги-ган «таежный житель», бира-ган «приречный житель», «поречанин». Этот момент давал повод к объяснению ряда названий: Эдян < Эди + гэн «низовской», Дол + ган «со среднего течения», Соло + гон «верховской». Дальше эти названия связывали с рекой, где в какое-то историческое время проживали носители этих названий (правда, всех трех {36} пока ни на одной реке не отмечено). Объяснять суффикс —ган из современного языка, как нам кажется, нельзя. Названия, включающие его, встречаются, во-первых, в самых различных местах, во-вторых, и в иноязычной среде. В частности, этнонимы с суффиксом ган || —гон || —гун отмечаются среди монгольских и тюркских народностей (как с суфф. мн. ч. —т ~ —д, так и без него).

Бул + га + т — название группы северных бурят. «Большинство бурятских родов ведет свое происхождение от двух братьев: Булгата и Ихирита»[3]. Буда + ган — название рода очеульских бурят[4]. Була + га + т — название рода баргузинских бурят; Бар + гу + т — название монгольского рода[5]. Манк + гу + т — старый отпрыск монгольского рода Кият-Борджи-гин[6]. Епке + гу + т — название монгольского рода[7]. Хата + гин ~ Хата + кин — племенное название монгол[8]. Среди якутов мы имеем: Боро + гон’ское — племя, жившее по pp. Татта и Амга в XVI в.; Малья + гир’ская, Мен + гин’ская — волости, отмеченные в XVII в[9]. Среди алтайцев отмечено родовое название Кер + гил[10]. Перепись 1897 г. отметила в Ачинском районе тюркское название Баса + гар.

В подтверждение того, что эти окончания названий родов в разных языках выражают одно и то же, приводим аналогии в других случаях в словообразовании:

Наличие подобных фактов в языках позволяет относить происхождение суффиксов принадлежности к родовой организации —гин, —ган к периоду тунгусо-монгольских связей. В тунгусоязычной среде названия с суффиксом —гин, —гир преобладают и имеют широкое распространение (у эвенков, эвенов, негидальцев, солонов), но наряду с этим встречаются и названия с суффиксом —ган.

Наличие в тунгусоязычной среде двух типов выражения принадлежности к родовой организации (-кшин и —гин), а также сохранение названий с суффиксом —кшин на окраинах и, наоборот, широкое распространение названий с суффиксом —гин, —гир говорит о том, что они первоначально были характерны для двух племенных групп: суффикс —кшин для западной, прибайкальской, говорившей на ш— диалекте[11], суффикс —гин — для восточной, забайкальской, говорившей на с-диалекте.

Этим объясняется и тот факт, что мы имеем два синонимичных суффикса —гин и —ган в эвенкийском языке. В Забайкалье (начиная с железного века) происходили смены племен и связей между тунгусскими, тюркскими и монгольскими племенами. «Самою плодородною полосою нагорья была северная местность по рекам Селенга, Толе и Орхону, — пишет Д. Позднеев; — сюда всегда стремились сильнейшие из кочевни- {37} ков, здесь происходили и важнейшие битвы. Понятно, как часто возникали из-за него племенные междоусобные войны»[12].

Тунгусские племена с-диалекта жили по соседству с районом, где в течение многих веков менялись тюркские и монгольские племена. Это соседство не могло быть без связей как языковых, так и других. Связи отразились не только в языках, но и в общих родовых названиях и, как мы видели выше, в общем суффиксе принадлежности к родовой организации.

Значение принадлежности женщины к родовой организации, сохранившееся до нашего времени в говорах отдельных групп эвенков, и выражение его суффиксом —гин (кима + гин букв. «кима + женщина») позволяет обратиться к работе Н. Я. Марра[13], в которой он анализирует шумерское слово geme → gem «женщина», «девушка». «И вот сванское kel мы имеем в полном виде в шумерском kel (пишется kiel) в значении «женщина» с озвончением k → з и с утратой плавного в виде  в составе скрещенного  ge + m’e «женщина»; ближайшее соответствие этому термину он находит в языке енисейских остяков-кетов qem  ↔ qim.

Если Н. Я. Марр в указанном корне (ge↔gl) с утратой плавного в исходе видит слово «женщина» яфетических, шумерского и кетского языков, то —гин эвенкийского языка в значении «женщина» имеет и «плавный в исходе». Сохранение этого элемента в языках различных систем и различных исторических периодов — не случайное совпадение звучаний, поскольку имеются не только значительное количество слов, но и морфолого-синтаксические явления, общие по выражению и по значению. Этот факт говорит о глубокой древности появления суффикса —гин || —ган, первоначально бывшего самостоятельным словом в значении «женщина».

Рассмотрим современные родовые, раньше племенные названия, которые обычно толкуются как «низовской», «со среднего течения», «верховской», а именно — названия эден ~ эджен, долган || дулган, солон.

Эден ~ эджэн ~ эджан — название эвенкийского рода, распространенное на территории Якутии и Дальнего Востока (Приамурье, Охотское побережье и о. Сахалин). Эжан’цы неоднократно упоминаются в отписках казаков XVIII в. Это название на указанной территории впервые упоминается в XII в. При первом джурдженском императоре Агуде Охотское побережье заселяли дикие люди эжень. Среди долган и эвенов (ламутов) Эдян ~ Эжан — одно из наиболее распространенных родовых названий. Сами долгане объясняют его следующим образом: братья разделили птицу; съевший голову дылма стал называться кил-магир, съевший бока эджекей стал называться еджен, съевший мышцы живота дуланг стал называться дулган. Они и дали начало названиям этих родов[14].

Надо отметить, что в эвенкийской среде широко распространен сюжет деления птицы и ее оперения между братьями при выделении членов рода в самостоятельные роды. В каком-то случае названия частей птицы, вероятно, и были основами для образования названий новых родов. Но в данном случае мы имеем только готовый сюжет, приуроченный к объяснению происхождения рода.

Среди нанаев имеется род Одзял (нанайскому языку свойственно опускание конечных сонантов в общетунгусских словах; —л, суффикс {38} мн. ч. Одзя + л). Этот род родственен ульчскому роду Удзял. Ульчи относят происхождение этого рода к гольдам[15]. Исследовательница нанаев Липская связывает происхождение его и рода Хэдзен с эжень‘ской группой джурдженей. Среди орочей самый большой род Копинка — сородичи гольдского рода Оджал[16]. Среди манчжур — Убяла — многочисленный род, место происхождения которого Широкогоров относит к Нингуте. Манчжуры отмечают многочисленность представителей этого рода среди корейцев и китайцев[17].

Таким образом в тунгусо-манчжуроязычной среде мы имеем этноним эджэн почти на всей территории расселения их, за исключением таежной зоны бассейна Енисея. Указание на то, что ульчский и орочский роды вышли из нанайской среды, говорит о более позднем формировании указанных племен. Отсутствие этого этнонима на территории таежной зоны Енисея, упоминание его в XII в. на территории Охотского побережья, наличие его среди манчжур и нанаев говорит о появлении его на территории между Байкалом и Охотским морем, иными словами на территории с-диалектов древнетунгусского языка, которые были тунгусской основой всех языков тунгусо-манчжурской группы бассейна Амура. Но распространение его не ограничивается только тунгусоязычной средой. Мы встречаем его среди монгольских и тюркских народностей. Уцзен — одно из племенных названий монголов. Буссе считает уцзен‘ов «монгольским племенем, вошедшим в состав нерчинских тунгусов под предводительством князя Гантимурова[18]. Вопрос о родах, объединяемых Гантимуром, еще не выяснен. На западе у монголов Сань-чуана, смежного с Тибетом, отмечено самоназвание эджен. Сань-чуаньцы окрестностей г. Боу-нань называют себя эджени кунь и кочжани кунь (буквально «эджени люди» и «коджани люди»). Шираегуры называют себя эджени монгол, буквально «эджени монголы». А. О. Ивановский сближает язык широнголов с языком дагуров, представляющих собой омонголившихся эвенков[19]. В монгольском эпосе этноним эджен и эдзен входит в состав собственного имени Эдзен-Богдо, под которым в сказаниях иногда выступает Чингиз-хан[20].

Таким образом в монголоязычной среде мы имеем этот этноним на окраине и в эпосе, связанном с завоевателем Чингиз-ханом. Оба факта говорят о древности появления его в монголоязычной среде. Замечания А. О. Ивановского о языке широнголов не противоречат истине. Дагуры — это группы тунгусских родов, слившиеся с монгольскими и по языку омонголившиеся. Кроме того во время манчжурской династии в район б. Китайского Туркестана и в Илийский край были выселены для охраны границ знаменные войска, по составу дагуры, солоны и онгкоры. Записи языка онгкоров Илийского края, произведенные Муромским в экспедиции Клеменца в 1907 г., дают образцы одного из говоров эвенкийского языка, сохранившего значительно больше общностей, чем язык солонов Монголии, называющих себя эвенками. Язык онгкоров только испытал на себе влияние фонетики и лексики соседних языков. Эти моменты позволяют предполагать, что в состав монголов саньчуанцев и широнголов вошли представители древнего тунгусского племени эджен.

{39}

В тюркоязычной среде мы встречаем этноним езер в XVII в. на территории киргизов (верховья Енисея): одно из четырех княжеств (племен) по левую сторону Енисея было езер’ское[21]. А китайские источники называют племя эджи — один из дулгасских аймаков на восточной стороне оз. Косогол в районе истоков Енисея. Бартольд относит это племя к туркам[22].

Первое упоминание китайскими источниками этнонима удзен относится к V—VI вв. Это название заменяет более раннее илоу. Его пробовали сопоставлять с вэдзи «жители лесов и кустарников». Удзи и мохэ по тем же источникам происходят из «царства Сушень». Они жили родовым бытом и занимались преимущественно охотою и рыболовством. Жилищем им были ямы с выходом кверху. По Иакинфу удзи — уги, их называли также мохэ. Их было всего семь поколений, расселенных на территории бассейна Амура.

Преобладающее распространение этнонима эджен ~ удзин среди тунгусо-манчжуроязычных народностей, начиная с VII в. и по настоящее время, вероятное вхождение древних тунгусов, носителей этого названия, в среду монголов (сань-чуаньцы и широнголы), наличие его среди тюркских народностей, связанных исторически с территорией, смежной с Забайкальем и верхним Приамурьем, позволяют относить появление его к тунгусоязычной среде, откуда он проник и к тюркам Саянского нагорья в виде отдельных групп тунгусов эджен. Это подтверждается и фактами языка[23]. Этот этноним несомненно древний, и нельзя объяснять его из данных современных языков.

Перейдем к рассмотрению второго этнонима, имеющего в корне дул || дол, дун || дон. Он сохранился среди следующих народностей: Дол + ган — название эвенских (ламутских) родов, вероятно, племени на территории Якутии и Дальнего Востока (Камчатка); Дул-у + гир — название эвенкийского (тунгусского) рода на территории Забайкалья и северо-восточной части Монголии; Дул-а + р ~ Дул-а + т — название эвенкийского (тунгусского) рода в Забайкалье (Читинская обл. 1897 г.); Дул-а + р — название солонского рода — эвенки Монголии; Дол + ган || Дул + ган — название оякученной группы эвенков в Таймырском округе; Дун + нга, Дон + ма-л, Дунна + гир — название эвенкийских (тунгусских) родов в Забайкалье (pp. Нерча, Витим, Тунгир) и в Приамурье; _Дон + _нго — название одного из долганских родов в Таймырском округе; Дон + ка(н)— название нанайского (гольдского) рода; Дуон + ча — название ульчского рода.

Таким образом этноним с корнем дол || дул распространен в тунгусоязычной среде на территории северной Якутии, Камчатки и на территории бассейна Амура и Забайкалья. Среди оякученных эвенков мы имеем этот этноним на западе — в тундрах Таймырского округа (надо добавить, что эвенки, ставшие оякученными долганами, пришли с Лены); на юге мы встречаем его на территории Монголии. Этноним с корнем дон || дун распространен от Забайкалья по Амуру на восток и на севере — в Таймырском округе.

В иноязычной среде мы имеем следующие названия родов: Дон + кур — название танну-тувинского рода в районе Кобдо; Тон + га + т — название сойотского рода[24].

В исторических источниках этноним с корнем дул упоминается с {40} II в. Н. А. Аристов, на основании именника болгарских князей, считает, что род Дулу, существовавший до н.э., во II в. вместе с гуннами откочевал из нынешней западной Монголии в Киргизскую степь. «А после распадения царства Атиллы Дулу стали во главе той части болгар (союза гуннских отуреченных финно-угорских племен), которая основала болгарское царство за Дунаем». В V в. китайские источники упоминают дулу в числе гао-гюйских племен под именем тулу в западной части Монголии между Тянь-Шанем и Монгольским Алтаем. В VII в., по предположению Н. А. Аристова, «род Дулу первенствовал между тюркскими родами»[25]. В VI в. было уже два племени Дула ~ Тулэ и Дулга. В 551 г. тулэ’ский старейшина пошел войною на жужаней, но дулга + с’ский князек Тумынь разбил его в дороге и покорил весь аймак в 50000 кибиток[26]. В конце VI в. земли племен, объединенных под названием дулга ~ тулга, простирались от песчаной степи до Северного моря; дулгас’цы были скотоводами-охотниками[27]. В VII—VIII вв. они двинулись в бассейн Байкала и вытеснили оттуда аборигенов[28]. Потомки дулга вошли в образование монголов, джагатайцев, узбеков и казахов[29]. Племя Дулу и Нушеби в VI в. жило в Восточном Туркестане по соседству с Западным тюркским каганатом[30]. В XVI—XVII вв. часть дулат’ов под именем долог ~ дологот подчинена джунгарам, а в 1832 г. Дулат‘ ы — Тулат‘ы составляли одно из поколений усунь.

В итоге нашего обзора приходим к следующему выводу: этноним с корнем дул || дол упоминается с перерывами, начиная с II в. по XIX в., на территории степной и пустынной зон Центральной Азии, следовательно, появление его относится к глубокой древности. Н. А. Аристов относит происхождение его к Алтаю. Потомки племен Дулга и Дулу вошли главным образом в состав тюркских и монгольских народностей[31]. В эвенкийской среде названия Дулугир, Дулар и другие отмечаются в отдельных случаях. Распространение всех этнонимов в тунгусоязычной среде связано с территорией на восток от линии Лена — Байкал, Но наличие этнонима долган || дулган в тундрах Якутии, на запад и на восток от них, среди народностей, уже отделившихся по языку от эвенков, позволяет считать, что данный этноним в отдаленном прошлом вошел в тунгусоязычную среду с юга. Сама территория его распространения (Приамурье и Якутия и отсюда дальше) позволяет думать, что он появился в тунгусоязычной среде на территории Забайкалья вместе с носителями его. Для того, чтобы долган‘ы, став эвенками, ушли на север, где, ассимилировав аборигенов и соединившись с другими группами древних эвенков, дали начало племени с новым — эвенским — языком, потребовалось немало веков. Эти факты, как мы полагаем, достаточно ясно показывают, что объяснять название долган из эвенкийского языка, как «житель со среднего течения реки», никак нельзя.

Третий этноним солон, объясняемый обычно, как «верховской житель», отмечен преимущественно среди тунгусских народностей.

Эвенки. На территории Якутии и прилегающих с юга районов в росписи рек 1640— 1641 гг. отмечена Шелонская волость (р. Витим, р. Мая). На Охотском побережье по р. Мотыхлее и на юге у р. Селимба {41} в это время также жили группы эвенков Шелон’ов. К XIII в. относятся и сведения китайских источников. Группа Солон’ов (эвенков) обитала в северной части Манчжурии и по pp. Зея, Аргунь. В 1639 г. китайское правительство перевело их на р. Нонни. В это время оно организовало из солон и дагур’ов знаменные войска, назначением которых была охрана границ. Для этого китайское правительство расселило их по всей северной и западной границе, и отдельные группы солон и онгкор-солон’ов оказались в б. Китайском Туркестане и в Илийском крае. Значительная часть их окитаилась или омонголилась, но часть их сохранила свой язык. Отдельные группы солон (бухта-солоны) остались охотниками и сохранили свой язык[32].

Позже, в 1897 г., перепись зарегистрировала Шологон’ский род на р. Вилюе. Оставив на Лене, в районе Киренска, некоторое число своих, эти эвенки перешли на истоки Алдана, Амги и Батомы. Кроме того, перепись зарегистрировала их на р. Мархе в Якутском округе. Шренк застал солон’ов на правом берегу Амура[33], а при Миддендорфе, несколькими годами раньше, они жили на р. Зея. В наше время представители рода Солон + гор живут по притокам Олекмы (Тунгир, Нюкжа) и Зеи. Путешественники-китайцы в 1712 г. отметили солон‘ов между Енисейском и Иркутском.

Эвены. В Верхоянском районе на pp. Томпо, Син и Мат живут эвены из рода Шологон (по Распветаеву).

Тюрки. Перепись 1897 г. отметила среди минусинских тюрок название коренного рода Шоло + шин’ский[34].

Монголы. Та же перепись отметила среди бурят Балаганского округа Шоло + т’ский род.

Таким образом этноним солон ~ шолон распространен главным образом среди эвенков, откуда он попал к эвенам Верхоянского района.

В тунгусоязычной среде солон, подобно предыдущему этнониму, отмечен к востоку от линии Лена — Байкал, преимущественно на территории Манчжурии и Монголии. Эти факты позволяют соглашаться с объяснением китайских источников, которые выводят солон’ов из Забайкалья. Эти же источники считают их потомками киданского рода хамны- ган ~ камныган. По Жербильону, солон’ы считают себя потомками нюй-чжи. Они после поражения нюй-чженов монголами (1204 г.) спаслись в Забайкалье. Жербильон дал начало толкованию этнонима солон, как верховской (от соло «двигаться вверх по реке»)[35]. Эти факты показывают, что этноним солон появился в тунгусоязычной среде в районе к востоку от Байкала. Возможно, это было одно из племен с-диалекта Проникновение группы солон’ов на север (тайга Якутии) и дальше к эвенам имело место задолго до прихода русских и, вероятно, до прихода тюркоязычных племен на территорию Якутии. Последние вытеснили их с Лены, и к приходу русских остались лишь небольшие группы на pp. Витим, Марха, несколько позже у Киренска на Лене и на Вилюе, основная же масса была снова вытеснена на юг (по Витиму и Олекме) к Амуру. Сородичи же их, оставшиеся на территории Манчжурии и Монголии, сохранились до нашего времени под названием солон’ы, онгкор-солон и бухта-солон и с самоназванием эвенки. В среду бурят и минусинских тюрок этноним солон попал из эвенкийской среды, возможно, в период, когда эвенки ш-диалекта, в среде которых развился суффикс принадлежности к родовой организации –кшин ~ -шин, зани- {42} мали таежную зону между Енисеем и Байкалом к югу от Ангары и по соседству с Минусинским краем. Иначе не объясняется название коренного рода минусинских тюрок Шоло + шин’ский.

Мы рассмотрели три этнонима, которые так легко объяснять из современного языка и переводить словами «верховской», «среднеприречный» и «низовской». Рассмотрим еще несколько родовых названий, распространенных не только в тунгусоязычной среде.

1. Бая ~ бай. Родовые и племенные названия с указанным корнем имеют широкое распространение у народов Северной Азии. Сведенные в таблицу, они дают следующую картину:

Название рода с корнем бая ~ бай отмечено у большинства тунгусо- манчжурских народностей. В среде эвенков мы имеем оба варианта: бая + кшин, характерный для эвенков ш-диалекта, б. прибайкальско-ангарских, и бая—гир, характерный для эвенков с-диалекта, б. забайкальско-амурских. Представители первого отмечены среди эвенов (баи + шин — Верхоянский район и Охотское побережье, бая + ки — район Охотска) и на нижнем Амуре среди ульчей и ороков. Монгольское племя баи + т’ов входит в ойротскую группу. Но дербеты {43}считают Баит’ов народностью, которая объединена с ними только политически[36]. Среди якутов в Верхоянском и Колымском наслегах был род Баиды. Оногой Бай, по преданию якутов, первым двинулся на север по Лене. Этот же этноним встречается и в собственных именах киргиз-казахских ханов. «У Алаша было три сына, один из них Бай-Шура — родоначальник Большой орды»; «у Абул-хаира было три сына, один из них Бай-чира»[37]. Среди самоедских народностей этот этноним имеется у энцев-Бай, которые в XV—XVI вв. жили южнее и западнее современной территории, в юго-восточной части Гыданской тундры, к востоку от среднего течения р. Таз. На восток их вытеснили ненцы[38].

Названия группы селькупов, живущей по р. Турухан (эвенкийское название притока Енисея), баи + шин’ские или баи + хин’ские — появились от эвенков Бая + кшин. Это подтверждается языковыми фактами, а также некоторыми этнографическими данными. Среди кетов в половине прошлого века были два койбальских рода: большой и малый Байгадо[39].

Таким образом из современных народностей этноним с корнем бай — бая имеется у большинства тунгусо-манчжурских народностей (от которых он перешел: на востоке — к амурским гилякам, на севере — к юкагирам, на западе — к селькупам), а также у бурят, монголов, якутов, казахов, енисейских палеоазиатов, кетов и у некоторых самоедских племен (энцы). Распространение эвенкийского этнонима баикшин ~ баишин на запад, северо-восток и восток из района Прибайкалья, наличие его у народностей, исторически связанных с территорией, примыкающей к Байкалу, говорит о древности его появления, и именно на территории от Оби до Байкала или до Забайкалья. Последнее подтверждается и топонимикой: реки Верхняя и Нижняя Баиха (притоки р. Турухан), река Баянджур-Манзурка около Иркутска; хребет Бояры около с. Копены в Минусинском крае (на склонах хребта найдены писаницы VII— II вв. до н. э.); озеро Байкал; зимовье Байкалово на устье Енисея; поселок Байкал на правом берегу Нижней Тунгуски; о. Байкальское на правом берегу Енисея выше с. Абаканского; местечко Баякит на Подкаменной Тунгуске. На карте России 1562 г. (копия с карты Дженкинсона, изданной В. Кордтом) между Обью и Енисеем около слова Байда помещена следующая заметка: «к востоку от Оби, к востоку от Moyeda были страны Baida и Colmak . Жители этих стран поклоняются солнцу и красному лоскуту, подвешенному на жердь; жизнь проводят в палатках; питаются мясом животных, змей и червей; имеют свой язык». «Сказание о человецех незнаемых» повествует: «в восточной стране за Югорскою землею в верху Оби реки великая есть земля баид именуемая»[40].

Этноним бай впервые упоминается китайскими источниками в 694— 250 т. до н. э. как название одной группы динлинов — Бай ди 白狄. Определитель самоназвания (-ди) — бай имеет два перевода: «северный» (по Иакинфу) и «белый» (по Позднееву)[41]. Иакинф же приводит {44} указание Chan-haj king на территорию одного из племен динлинов: «занимали земли от Енисея на восток до Байкала на левую сторону Ангары»[42]. Вопрос об этнической принадлежности динлинов окончательного решения не имеет. Китайские источники называют их монгольским племенем (древняя история Шу-гин) и тюрками (история Цзюн-ди-хэу). Для нас интересен тот факт, что группы ди, жившие на территории от Оби до Байкала, назывались байди. Может быть, слово бай китайцами трактовалось как бэй — северный, может быть и другое — центральноазиатские ди, скрестившись на севере с племенами бай, дали новые племена и новый этноним бай + ди. Во всяком случае важен тот факт, что во второй половине I тысячелетия до н. э. этноним бай уже существовал на территории, которая в «Сказании о человецех» сохранилась с наиболее ранним суффиксом в виде баи + д (о суффиксе —д ~ —т см. выше). Этнонимы с этим суффиксом мы имеем у народов, исторически связанных с территорией кругобайкалья: якуты (баи + д‘ы), монголы (баи+т‘ы, бая-у + д). Вероятно, следом этих племен является и род энцев Бай. Этноним бая + кшин также образовался на этой территории и отсюда уже был разнесен на окраины тунгусской территории.

Значительно позже, в V I—VII вв., на север от р. Толо Баегу назывался один из гаогюйских аймаков, который позже (VII—X вв.) отмечается у границ Манчжурии. В это же время у истоков Селенги, по северную сторону от Великой песчаной степи жило племя скотоводов охотников баиси[43]. Племя баегу сопоставляют с баерку орхонских надписей и относят к уйгурским племенам[44].

Передвижения групп племен в Азии происходили всегда. Группы бай могли выйти на восток от указанной территории и войти в состав других племен (подобно баяра — у манчжуров, бай — у нанаев). Возможно, таким же путем образовались и племена баегу ~ баерку и байси. На подобное передвижение указывает и Владимирцов. Во времена Чингиз-хана «Люди рода Bayaud жили рассеянно, часть их кочевала с Чингиз-ханом, а часть жила с племенем Чаичиут»[45].

2. Кима || кумо. Не менее интересным является и этноним кима || кумо. В эвенкинской среде мы имеем оба варианта: Кима и Кему — два названия родов эвенков, живущих к западу и к востоку от Енисея (Кимо ~ Кему + ка + гир). Смутные следы былой многочисленности рода Кима сохранились в памяти эвенков к западу от Енисея. Роды Момо (многочисленный, на системе Подкаменной Тунгуски) и Кима выделились из рода Кима. На востоке (в районе Приамурья, Охотского побережья и Сахалина) этноним кимо сохранился в сказаниях эвенков. При повествовании этих сказаний прямая речь обычно поется сказителем, и четверостишие часто повторяется слушателями. Прямая речь всегда начинается с имени говорящего или с имени его рода-племени, произношение которого и дает мотив-ритм для последующей речи. Так, в ряде сказаний мы имеем имя Кимо ≈ Кимоко ≈ Кимонин ≈ Кимонори. Например:

Кимонин! Кимонин!
Богатырь-человек,
Куда же ты идешь?
Пойдем, поиграем! (т. е. посоревнуемся в борьбе, стрельбе, пляске и пр.)

(Записано от сахалинских эвенков)

{45}

… Кимо! Кимоко!
Сестричка Монгункон,
Посмотри-ка ты,
Кто это пришел.

(Записано от чумикамнских эвенков)

Умуснинде-богатырь взял в жены дочь солнца (из рода) Кимонори (по имени) Монгункон-девушку…

(Записано от чумикамнских эвенков)

Кимо ≈ Кимоко по сказаниям — это род или племя, из которого эвенки берут девушек в жены, одержав предварительно победу в состязании с соперником — братом девушки. Кимо живут где-то на востоке, куда эвенки, герои сказаний, добираются пешком «из своих мест» очень долго: год и два. Живут они в чорама — полуподземных жилищах с выходом через дымовое отверстие, построенных (иногда) из костей крупных животных. В жилище обязательно несколько отделений (коспоки). В некоторых вариантах фигурируют только женщины. Они заманивают к себе мужчин и убивают их. По языку Кимо не очень отличаются от эвенков, так как последние свободно с ними разговаривают. Но зато подчеркивается различие внешнего вида: они волосаты (волосы вьются вокруг головы кудрями), глаза их иные (как кольца вертятся), они приземисты и неуклюжи. По некоторым сказаниям, эти племена имеют оленей. И охотник-эвенк, забрав себе жену, вместе с оленем возвращается «в свои места».

В нанайском и манчжурском языках имеются слова: киму-ли Нан, кимун Мандж «враг». А «враг» и «друг», «чужой» и «свой» восходят к слову «человек» = «люди», слову, бывающему одновременно и самоназванием. Это прослеживается на ряде других слов в языках народов Северной Азии. У тунгусских народностей Дальнего Востока мы имеем названия родов Киму-нка, у орочей кэкар (по переписи 1897 г.) и Кимон—ко — современный род у удэ. Возможно, орочи и удэ — представители этих родов и являются потомками аборигенных племен эвенкийских сказаний, от которых пешие охотники — древние тунгусы — брали себе жен (эти сказания обросли мифологическими элементами, что указывает на их древность). Китайские источники дают два этнонима кумо+ хи (IV— VI вв.) и кима + ки (о суфф. —ки см. выше). Кумо + хи или куджень + хи одного племени с киданями, но по обычаям сходны с шивеями; живут западнее последних. Искусны в стрельбе из луков, склонны к набегам и грабежам. Разводят лошадей, быков, свиней и птиц, живут в войлочных юртах, сеют просо, которое хранят в ямах, готовят в глиняных сосудах. До 487 г. кумохи жили в Ань-чжоу и Июнь-чжоу смешанно с пограничными жителями Китая и вели меновую торговлю; в 488 г. «они взбунтовались и ушли далеко от нас»,— сообщают китайские источники. В VI в. кумохи размножились и делились на пять аймаков[46].

В X—XI вв. мы встречаем этноним кимаки уже в персидских источниках (Гардизи). Кимаки — западные соседи киргизов, кочевали у Иртыша, в северной части современного Казахстана. Они держали лошадей, коров, баранов и одновременно занимались охотой на соболей и горностаев. Меха служили им для своих надобностей и для внешней торговли. У них были свободные и рабы. Западной ветвью кимак’ов были кипчаки, соседи печенегов, впоследствии отделившиеся и образовавшие особый народ[47].

{46} В каком отношении стоят эти племена с вышеуказанными тунгусскими? За древность происхождения этнонима кимо || кумо говорят происхождение его от слова в значении «люди» («свои» и «чужие» для разных племен бассейна Амура) и мифические сказания. Эти племена в отдаленные времена вошли в состав тунгусских племен. Продвижения древних тунгусов-эвенков из района кругобайкалья на восток зафиксировано как родовыми названиями современных тунгусских народностей Нижнего Приамурья, так и данными языка. Но все сказания указывают на возвращение героев в «свои места». Возможно, такие факты и были. Роль женщины (суффиксы: —гин, —кшин, образователи названий родов и племен, вначале обозначали женщину), женщины кимо в сказаниях и ряд многих других моментов в быту тунгусских народностей позволяют высказать предположение, что родовое или племенное название кимо могло быть занесено на запад, где дало начало названию нового рода кима ~ кему за много веков до X в. Передвижения и смешения племен в этом «котле этногонии» допускают и следующее предположение: кима в районе, примыкающем к Байкалу, могли разделиться. Часть их осталась тунгусами и, спустившись по Ангаре — Енисею, дожила до нашего времени, а часть превратилась к XI—X в. в тюркоязычное племя кимак’ов. На то, что племя кима ≈ кема исторически было связано с районом верхнего Енисея, указывает и название верхней части последнего: Кима ≈ Кема (запись экспедиции Мессершмидта, 1723) и Ким ≈ Кем (современное название). Названия небольших рек часто бывают племенными названиями. С другой стороны, родовые или племенные названия иногда становятся названием народности, которое употребляется соседями. Народности, связанные с территорией Енисей — Байкал, называют эвенков хамнеган (буряты), хеангба ≈ ханба ≈ фомба (кеты). Корни хам ≈ хеан ≈ хан можно толковать как переогласовку эвенкийского кем || ким.

3. Курэ ≈ куры. Этноним курэ отмечен только в группе эвенков в районе, примыкающем к Ангаре. Сам фонетический состав его (открытый широкий э во втором слоге не характерен для тунгусских языков и особенно для эвенкийского) говорит о том, что основоположник этого рода пришел в эвенкийскую среду из иноязычной среды. Этот этноним представляет известный интерес, поскольку он может дать некоторые материалы к вопросу о племени куры, жившем когда-то в Прибайкалье.

Курэ-ка + гир — название эвенкийского рода, жившего в районе р. Илим (правый приток Ангары) и истоков Нижней и Подкаменной Тунгусок. С этим родом вел постоянные войны род Лонтогир. Последнее столкновение даже фиксируется эвенками: это левый приток Нижней Тунгуски — р. Икоконда около горы Икондоё. Происходило оно 7—8 поколений тому назад. В царское время инородческая управа, которая объединяла эвенков этого района, называлась Курэй’ской. Столкновения эвенков с племенем куры происходили, по-видимому, и в более ранние периоды, когда они занимали тайгу на левых притоках Ангары. В фольклоре эвенков, живущих ныне на Подкаменной Тунгуске и к западу от Енисея, есть сказание, ставшее уже мифом, о борьбе с Кэрэндо. Вот его содержание. Кэрэндо — представители народа-людоедов, живущие у Ламу (Байкал), забирают в плен всех эвенков (по мифу, Кэрэндо, прилетев птицей, проглатывает). Остается одна только старуха, которая чудесным путем выращивает мальчика-мстителя Уняны. Он быстро растет, выковывает себе железные крылья и летит на Ламу к Кэрэндо освобождать эвенков. Во время полета Уняны несколько раз спускается на землю на стоянки Кэрэндо, где живут жены последнего — плененные эвенкийки, носящие эвенкийские имена. Долетев до Кэрэндо, Уняны предлагает последним единоборство в полете над Байкалом. В этом единоборстве (вначале с отцом, потом с его сыновьями) Уняны одерживает верх и освобождает плененных эвенков (по мифу, желез- {47} ными крыльями распарывает брюхо противникам, и из них вываливаются живые и полуживые эвенки). По мифу, в районе Байкала живут людоеды Кэрэ, которые часто нападают на эвенков, уводят их в плен, женщин делают своими женами, мужчин съедают. По времени это относится к периоду железа. Эвенки, ушедшие из Прибайкалья на запад, умеют уже перековывать металлические вещи. Обе группы преданий говорят о тесных взаимодействиях древних тунгусов с племенем Курэ. Последние входили в состав эвенков и наоборот.

Исторические источники дают материалы по племени гулигань куры-кан ≈ кури (фури) с VII—XII вв. По китайским источникам, племя гулигань жило по берегам Байкала и к северу до моря. Соседями их с запада были племена дубо. В стране их «было много сараны, а лошади их были сильны и рослы и головы их похожи на верблюдов». Они имели дипломатические связи с Китаем[48]. По данным персидских источников (Гардизи), кури ≈ фури жили в трех месяцах пути от ставки киргизского хана. Это — дикие люди, жившие на болотах. Если кто-нибудь из них попадал в плен к киргизам, он отказывался от пищи и пользовался каждым случаем, чтобы убежать. Своих покойников они уносили в горы и оставляли на деревьях. Они были людоедами (рукопись Туманского)[49]. Курыкан’е составляли округ в киргизских владениях. Язык их существенно отличался от киргизского[50].

Племенная принадлежность куры определялась различно: предки якутов (Радлов), нетюркские племена (Радлов), монголы (Бартольд). Последние археологические экспедиции А. П. Окладникова по р. Лене значительно уточнили вопрос о куры. На верхней Лене в период железа (V-X вв.), обитали племена, достигшие высокого уровня культуры. Наряду со скотоводством у них существовало земледелие. Искусство их имеет много общего с искусством Минусинского края и Алтая. У них было письмо енисейского типа. Это было тюркоязычное племя[51]. Представители этих Куры вошли не только в среду эвенков. Среди урянхайцев — танну-тувинцев Хосутского хошуна в списке родов, данном Г. Н. Потанину, есть название Хуреклыг. Этот род, отмечает Грум-Гржимайло, невыясненного происхождения[52].

Куригир — одно из племен болгар. В честь одного из болгарских государственных деятелей из племени Куригир по распоряжению Омор-тага была поставлена колонна[53].

4. Киле ≈ килен. Этот этноним, распространенный в тунгусоязычной среде, по фонетическому составу, как и предыдущий, не характерен для тунгусских языков (звук е во втором слоге).

Киле ≈ килен — название эвенкийского рода — племени, распространенное на территории Якутии и смежных районов Дальнего Востока. В XVII—XVIII вв. этот род был отмечен в районе р. Охоты, где и до сих пор можно встретить эвенов (ламутов) из рода Килен. На территории Якутии перепись 1897 г. отметила их в Якутском и Вилюйском округах (Килят’ский род); один из притоков р. Муи (система Олекмы) носит название Килян. В 50-х годах прошлого века Килен’ы уже вышли на р. Кур (система Амура около Хабаровска). Шренк встретил группу {48} Килен в районе оз. Ханка. К или южной части Сахалина (небольшие материалы, собранные Наконома Акирой) по языку ничем не отличаются от аянских эвенков. Среди нанайцев Кили, составляли еще недавно особую группу. Они дали новые роды: Дункан ~ Донкан (оз. Болэн), Юкаминка (р. Урми) и Удынка (н) (р. Кур). Со вторым из этих родов связывается и происхождение негидальского рода Юкомил.

На этом этнониме мы остановились еще потому, что он в недавнем прошлом имел широкое употребление как название нижнеамурских туземцев. Эвенки — «бирарчены» называли амурских и уссурийских нанаев киле. Орочи, ороки, ульчи и амурские гиляки до сих пор называют эвенков киле. Словом килин ≈ гилин ≈ чилин ≈ чилики китайцы и манчжуры называли всех тунгусов, обитавших на территории бассейна Амура. Этим именем они называли иногда и корейцев. Зибольд, а вслед за ним Широкогоров объясняли происхождение этого этнонима от названия р. Гирин: китайцы в XVI—XVII вв., встретив впервые тунгусов на р. Гирин, перенесли на них название реки, а потом перенесли это название на всех туземцев Амура[54]. Ближе к истине толкование. Л. Я. Штернберга: «Название гиляки образовалось, как мне думается, от искажения путешественниками слова килэ, обозначающего «тунгус» на языке амурских гиляков, с которыми путешественники впервые столкнулись. И такое искажение могло явиться весьма легко благодаря тому, что гиляки нижнего течения Амура говорят тем же языком, что и тунгусы, которые по их преданиям составляют «один народ» с гиляками, гольдами и ороченами. Весьма возможно, что благодаря общности языка амурских гиляков и тунгусов, господствовавших прежде в Амурском крае, манчжуры называли гиляков и тунгусов общим именем Килэ»[55].

Территория распространения этнонима килен и употребление его как название соседей позволяет говорить о когда-то многочисленном племени эвенков; представители их, выйдя к Амуру, вошли в состав нанаев, а вероятно, и ороков, и орочей, и ульчей, и амурских гиляков, название которых и произошло от эвенкийского килэн (случай перенесения названия рода на народность мы уже наблюдали у долган). Килен’ы вышли к Амуру давно. Группа эвенков кили настолько сблизилась с бытом и языком нанайцев, что не составляет даже говора. Эта группа уже успела выделить три новых рода, один из которых вошел в состав негидальцев.

Распространение этнонима килен на территории Якутии, нетунгусское происхождение его по фонетическому составу, неаборигенность эвенков Якутии[56] — позволяют видеть в этом этнониме след племени аборигенов Якутии, поглощенных первыми пришельцами эвенками.

5. Булдэ + т ≈ буллэ + т. Подобно этнониму килен мы имеем другой булдэ ≈ буллэ. Он также является родовым названием эвенков Якутии и их сородичей, вышедших на Амур. Движения из Якутии на Амур начались с периода прихода тюркоязычных племен на среднюю Лену и продолжались до нашего времени. Патканов, по данным переписи 1897 г. говорит, что род Бэлдэ пришел на истоки Алдана, Амги и Батомы с Вилюя, а с Алдана в 50-х годах прошлого века они вышли к Амуру вслед за шологон’скими эвенками[57]. В наше время представите- {49} лей этого рода можно встретить в разных местах на восток от линии Зея — Нюкжа — Олекма. Возможно, представители этого рода дали начало эвенкам Болдагир (Подкаменная Тунгуска) и эвенкам Бультогир (pp. Нерча, Каренга, Нумин). Отдельные семьи последних вошли в состав дагуров. На Амуре представители рода Булдэ вошли в состав нанаев в отдаленные времена, дали начало роду Белды, ничем не отличающемуся ныне от остальных нанаев. Можно отметить близость тюркского этнонима бельтыры (Кузнецкий округ), но связь между ними еще не установлена.

Мы привели только восемь древнейших этнонимов. Число их значительно больше, но уже разобранные нами этнонимы в достаточной степени показывают сложность этнического состава как эвенков, так и других народностей Северной Азии в отдаленные периоды. Дальнейшее прослеживание таких этнонимов подтверждает сложность состава отдельных групп народности.

Если условно считать «тунгусской основой» племена эвен и эджен, то уже в начале н.э. (если не раньше) в состав их мощной струей вошли племена бая, исконной территорией которых был район от Оби до Байкала. На территории Якутии следами поглощенных эвенками аборигенов являются этнонимы килен и булдэ. К восточным аборигенам, вошедшим в состав эвенков — древних тунгусов, можно относить племя кимо~кима. Несколько позже, вероятно, уже на территории Забайкалья в состав эвенков вошли монголо-тюркоязычные племена дул || дол. В состав группы приангарских эвенков вошли представители тюркоязычных курэ. Смешанность этнического состава и взаимодействия древнетунгусских племен с другими племенами Азии полностью подтверждаются данными языка.
_________________________________

[1] Например, название эдян и долган толкуют как «низовские» и «жители среднего течения», приурочивая их к р. Лене. См. подробнее Е. И. Убрятова, О языке долган. Рукопись. Архив ин-та языка и мышления АН СССР.

[2]  См. подробнее об этом суффиксе в моей работе «Материалы языка к проблеме этногенеза тунгусов». Рукопись Архива ин-та этнографии АН СССР.

[3] П. Петри. Элементы родовой связи у бурят. Иркутск, 1924, стр. 3.

[4] П. Петри. Территориальное родство у северных бурят. Иркутск, 1924.

[5] Б. Я. Владимирцев. Общественный строй монголов. Л., 1934, стр. 60.

[6] Там же, стр. 92.

[7] Там же.

[8] Там же, стр. 91, 94.

[9] С. А. Токарев. Общественный строй якутов. Якутск, 1945.

[10] Л. Каруносская. Представление алтайцев о вселенной.

[11] См. подробнее о ш— и с-диалектах древних тунгусских языков и о их роли в образовании языков тунгусо-манчжурской группы мою работу «Материалы языка к проблеме этногенеза тунгусов». Архив Ин-та этнографии АН СССР.

[12] Д. Позднеев. Исторический очерк уйгуров. Петербург, 1899, стр. 65.

[13] Н. Я. Марр. От шумеров и хеттов к палеоазиатам. Избранные работы, т. IV, стр. 194—195.

[14] Е. И: Убрятова. Указ. соч.

[15] Т. И. Петрова. Ульчский диалект. Л., 1935, стр. 9

[16] Л. Я. Штернберг. Гиляки, орочи. Хабаровск, 1933, стр. 407

[17] S. М. Shirokogoroff. Social organization of the Manchus, Shanghai, 1924, p. 27.

[18] Э. Буссе. Список слов бытового значения некоторых кочевых народов Восточной Сибири. Записки Русского Географического общества по отд. этногр., т. VI, 1880.

[19] Г. Н. Потанин. Путешествия, т. I, СПб., 1893, стр. 410.

[20] Г. Н. Потанин. Восточные легенды, М., 1899, стр. 241.

[21] В. В. Бартольд. История турецко-монгольских народов. Ташкент, 1928, стр. 23.

[22] Иакинф (Бичурин). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние воемена. СПб., ч. I, 1851, стр. 445; В. В. Бартольд. Киргизы, Фрунзе, 1943, стр. 25.

[23] См. мою работу «Материалы языка к проблеме этногенеза тунгусов»

[24] Письма Н. Ф. Катанова. Зап. АН 73, 1893, стр. 4.

[25] Н. А. Аристов. Этнический состав киргиз-казахской большой орды. «Живая старина», 1894, IV, в. 2, стр. 390—393; Иакинф (Бичурин). Собрание сведений, ч. I, стр. 251.

[26] Иакинф (Бичурин). Записки о Монголии, III—IV, 1828, стр. 106, 110.

[27] Иакинф (Бичурин). Собрание сведений, ч. I, стр. 266—271.

[28] Д. Позднеев. Указ. соч., стр. 65.

[29] В. В. Бартольд. История турецко-монгольских народов, стр. 20.

[30] А. Ю. Якубовский. К вопросу об этногенезе узбеков. Ташкент, 1941, стр. 6.

[31] Н. А. Аристов. Указ. соч., стр. 404.

[32] А. О. Ивановский. Mandjurica. СПб., ч. I, 1894, стр. III.

[33] Л. Шренк. Об инородцах Амурского края, т. I, стр. 192

[34] С. Патканов. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири. Записки Русского Географического общества по отд. статистики, т. И, 1911, стр. 378, 366, 384.

[35] Л. Шренк. Указ. соч., стр. 190, 193.

[36] Л. Б. Владимирцев. Сравнительная грамматика. Л., 1924, стр. 7; Г. М. Грум-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край, т. III, ч. I, 1926, стр. 245.

[37] Н. А. Аристов. Опыт выяснения этнического состава киргиз-казахов. «Живая старина», т. IV, в. 2, 1894, стр. 394—395

[38] Г. Д. Вербов. О древней Мангазее. Известия Всероссийского Географического общества, т. 75, в. 5, стр. 20—21.

[39] «М. Castren’s Reisen und Forschungen», Bd. XII, Petersbourg, 1857, S. VIII.

[40] Д. H. Анучин. К истории ознакомления с Сибирью. «Древности», кн. 14, М., 1890

[41] Д. Позднеев. Указ. соч., Иакинф, Собрание сведений, ч. I, стр. V, 15

[42] Иакинф. Там же, стр. 17.

[43] Д. Позднеев, Указ. соч., стр. 38, 49; И а к и я ф, Собрание сведений, ч. I, стр. 423, 440.

[44] М. Вяткин. Очерки по истории Казахской ССР, 1941, стр. 51

[45] Д. Позднеев, Указ. соч., стр. 38, 49; Иакияф, Собрание сведений, ч. I, стр. 423, 440.

[46] Иакинф. Собрание сведений, ч. I, стр. 87—89

[47] В. В. Бартольд. История турецко-монгольских народов, стр. 11; Его же. Киргизы, стр. 41; М. Вяткин. Очерки по истории Казахской ССР, стр. 53.

[48] Иакинф. Собрание сведений, ч. I, стр. 439; Е г о ж е. Записки о Монголии, III—IV, стр. 120; Аристов. Заметки об этническом составе тюркских племен. «Живая старина», Отд. эта., в. III—IV, 1896, стр. 331.

[49] В. В. Бартольд. Киргизы, Фрунзе, 1943, стр. 34, 36.

[50] Schott. Ober die echten Kirgisen. Berlin, 1865, S. 436, 454—455.

[51] А. П. Окладников. Древняя история народов Якутии. «Историч. журн.». 1943, № 10, стр. 56—58

[52] Г. Н. Потанин. Очерки сев.-зап. Монголии, IV, 1883, стр. 12; Г. М. Грум- Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край, III, в. 1, М., 1926, стр 23—24.

[53] Известия Русского археологического общества в Константинополе, 1905, X, 181.

[54] S. М. Schirokogoroff. Social organization of the northern Tungus. Shanghai, 1929.

[55] Л. Я. Штернберг. Гиляки, орочи…, стр. 347

[56] Материалы языка говорят о том, что древние эвенки ш-диалекта, проникнув на Лену в район Привилюя-Приалданья, поглотили аборигенов и образовали новый х-диалект. Это совпадает и с данными археологии. Дальнейшее развитие эвенкийских диалектов на территории Якутии шло по линии скрещения новообразованного х-диалекта с с-диалектом эвенков Забайкалья-Приамурья.

[57] С. Патканов. Опыт географии и статистики тунгусов. Записки Русского Географического общества, Отд. этнографии, т. I, стр. 86.

Похожие статьи: