Г. Н. Прокофьев. Этногония народностей Обь-Енисейского бассейна

(ненцев, нганасанов, энцев, селькупов, кетов, хантов и мансов) ¹

(Советская этнография, 1940, №3, стр. 67-76)

Учитывая, что в предлагаемой вниманию читателей статье вопрос об этногонии народностей Обь-Енисейского бассейна может быть освещен лишь в общем плане, так как собранный на сегодняшний день материал по этому вопросу далеко недостаточен и, тем самым, не дает возможности разрешить всех задач, которые стоят перед исследователем проблемы этногонии Обь-Енисейского бассейна в целом, автор просит своих читателей рассматривать его труд, как один из начальных этапов в разработке этой большой темы [1]. ²

Я должен также отметить, что разработка темы идет главным образом на основе анализа самодийского материала, поскольку я им владею в большей степени, чем материалом по другим народностям, населяющим Обь-Енисейский бассейн. Что касается мансов, хантов и кетов, то я их включаю в разработку своей темы постольку, поскольку они входят в тот же этногонический процесс, что и самодийские народности (селькупы, отчасти ненцы).

Несколько слов, относящихся к методологии вопроса.

Отправным моментом настоящего исследования является точка зрения, согласно которой современные ненцы, нганасаны, энцы и селькупы являются потомками самодийских племен Саянского нагорья. Эта точка зрения, высказанная в свое время Фишером, впервые была обоснована Кастреном.

Надо отметить, что Кастрен обосновал указанную точку зрения не только в лингвистическом плане, но и в плане этнографических данных – на материале по названиям родов, которые в ряде случаев оказались общими для саянских самодийских племен и их современных собратьев.

Нельзя, однако, не отметить того, что вопрос о происхождении современных ненцев, энцев, нганасанов и селькупов от самодийских племен Саянского нагорья, в том понимании, как мы его находим у Кастрена, требует существенного корректива: дело в том, что предками современных ненцев, энцев, нганасанов и селькупов были не только самодийские племена Саянского нагорья, но также и некие аборигенные племена Крайнего Севера, заселившие территорию Обь-Енисейского бассейна с древнейших времен.

Не смотря на все основания [2] для предположения, что приполярная часть Обь-Енисейского бассейна с древнейших времен, еще задолго до проникновения туда самодийских и югорских племен, была заселена какими-то несамодийскими и неюгорскими племенами, с которыми и самодийские племена, и югры, по мере своего проникновения на Север, вступали в теснейшее соприкосновение, — вопрос об або- {68} ригенных племенах Крайнего Севера Кастреном не был поставлен. Кастрен проследил вопрос о происхождении современных ненцев, энцев, нганасанов и селькупов лишь в плане так называемой «алтайской» концепции, согласно которой и финские, и югорские народности по своему происхождению якобы связаны с народностями самодийской группы и народностями тюрко-монгольскими, общей «прародиной» которых считалась высокогорная область южной Сибири – Алтай-Саяны. Алтайская концепция в ее разработке финляндскими учеными XIX в., среди которых виднейшее место принадлежит Кастрену, была идеологическим выражением стремлений финляндской буржуазии того времени к завоеванию равноправия своей нации среди других наций Европы. Этим в значительной мере объясняется и тот односторонний подход к разрешению проблемы этногенеза ненцев, энцев, нганасанов и селькупов, который мы находим у Кастрена: Насколько последнему было важно найти подтверждение алтайской концепции в свете собранных им материалов по языкам самодийской группы, настолько для него было существенно обосновать точку зрения о происхождении ненцев, энцев, нганасанов и селькупов от самодийских племен Саянского нагорья; вопрос же об аборигенах Крайнего Севера, также участвовавших в формировании современных ненцев и других самодийских народов, Кастрен оставил без внимания.

Тот же вопрос оставлен без внимания и в работах финляндских лингвистов начала XX в. (Е. Setälä, Kai Donner и др.), которые, опираясь на материалы Кастрена, пытались «доказать» точку зрения, согласно которой  и северные самодийские народности (ненцы, нганасаны, энцы и селькупы) и их южные собратья (самодийские племена Саянского нагорья) якобы произошли с западного Приуралья, желая тем самым дать обоснование уральской концепции.

Уральская концепция – идеологическое выражение агрессивных устремленийфинляндской буржуазии в эпоху империализма. В свете передовой науки – марксистско-ленинского учения о языке – уральская  концепция не может быть расценена иначе, как лженаучная теория, «обоснованная» реакционной частью финляндских ученых в угоду политике империалистических захватов.

Насколько точка зрения, согласно которой современные ненцы, нганасаны, энцы и селькупы являются потомками самодийских племен Саянского нагорья, находит себе подтверждение в свете новейших данных по отдельным языкам самодийской группы, а также в плане этнографического материала, настолько утверждение о приуральском происхождении ненцев и других народностей самодийской группы никакими вескими аргументами не подтверждается и подтверждено быть не может.

Признав правильной точку зрения о происхождении ненцев, нганасанов, энцев и селькупов от самодийских племен Саянского нагорья в результате трансформации этих племен в процессе продвижения их с юга на север – с Саян в таежную и тундровую зоны, естественно предположить, что на группе слов, относящихся к области материального производства современных самодийских народов, отразились те сдвиги, которые произошли в области материального производства саянских самодийских племен в процессе продвижения их с юга (Саянского нагорья) на север (в приполярную зону).

Самодийские племена Саянского нагорья не могли знать северных промысловых животных – моржа, белого медведя, белую куропатку, песца, нерпу, не могли знать глухую одежду, которая является специфической именно для северных условий, и т. п. Вполне естественно, что и в лексике саянских самодийцев отсутствовали названия для моржа, нерпы и других северных промысловых животных, названия для глухой одежды и т. п. Очевидно, что всеэти названия в современных самодийских языках (ненецком, нганасанском, энецком) происходят не из тех диалектов, на которых говорили саянские самодийские племена, {69} а появились в процессе формирования современных самодийских языков в условияхтех сдвигов, которые произошли в области материального производства самодийских племен по мере их продвижения на север.

Как могли появиться эти слова?

Очевидно, это могло происходить двумя путями: 1) либо они могли быть созданы из материала самодийских же языков (путем словообразования и перевода), 2) либо они могли быть заимствованы из других языков (т. е. языков аборигеновКрайнего Севера, с которыми самодийские племена, продвигаясь на север, вошли в соприкосновение). Тогда возникает вопрос: нельзя ли определить языковую принадлежность этих слов?

В этом заключалась исходная мысль моего исследования.

На основании анализа самоназваний, племенных названий, а также слова «человек», «мужчина» у народностей Обь-Енисейского бассейна удается установитьналичие двух древнейших пластов доисторических насельников территории,ныне занятой ненцами, нганасанами, энцами, селькупами, кетами, хантами и мансами.

Один из этих пластов может быть назван восточным. Это пласт тян [11] (цян, сан), дян, ден, тин, тен и т. д., вскрываемый в самоназваниях ненцев (ненэ-цян), нганасанов (н_гана-сан), энцев (энэ-тен), кетов (ден_г), тундренныходулов(тин), в племенном названии, которым селькупы именуют татар [3] (тын kула – иноплеменники), в племенных названиях, имеющихся у эвенков для соседних племен чан_гит и дянд^р (иноплеменники), в названии, которым взаимно именуют друг друга луораветланы и нымыланы; нымыл. тан_гит, луорав. таньн_г(иноплеменники).

В этой связи интересно отметить, что названия тан_гит, таньн_г, тын kула, чан_гит, дянд^р и др. в прежние времена имели значение «враги», что являлось отражением существовавшей между луораветланами и нымыланами, селькупами и татарами и т. д. племенной вражды. В настоящее время, на основе ленинско-сталинской национальной политики, между отдельными народностями нашего Союза установились дружественные, братские отношения, и некогда существовавшая между отдельными народностями вражда отошла в область предания. Этот социальный сдвиг нашел свое отражение в изменении значения слов тан_гит, таньн_г, тын kула [3], чан_гит, дянд^р и др., которые сейчас имеют значение «иноплеменник».

Другой пласт может быть назван западным. Это пласт kум (kуп), хум, хаби, коми и т. д., вскрываемый в самоназвании селькупов сöль kуп || kум (земляной человек), ҫöль kум || kуп (таежный человек), сÿссе kум (таежный человек),чумыль kуп (земляной человек); в самоназвании коми (коми), в племенном названии,которым селькупы именуют хантов – лан_галь kуп (язевый человек), в племенном названии, которым ненцы именуют хантов и мансов (хаби), селькупов(тасун_г хаби), кетов (ензя’ хаби). В ненецком языке слово хаби имеет значения:1) человек-иноплеменник, 2) раб. Последнее значение является указанием на то, что при захвате северной территории ненцами иноплеменники-аборигены обращались ими в рабство.

Восточные аборигенные племена тян скрестились с продвинувшимися на север самодийскими племенами Саянского нагорья каса и тÿба (тÿба, тиба) (человек, мужчина). В результате этого скрещения образовалась северо-восточная ветвь самодийских племен, ныне представленная ненцами, нганасанами и энцами; ср. ненецкое хасава (мужчина), для некоторых групп ненцев являющееся самоназванием наряду с ненэ-цян, нганасанское куаюма < куасума (мужчина), энецкое каса (мужчина), также встречающееся в качестве самоназвания на ряду с энэ-тен; ср. также племенное название таубу’ (саянское туба), которым энцы именуют нганасанов.

{70} Можно утверждать, что в формировании ненцев, кроме племен тян и касатуба, приняли участие также западные аборигенные племена kуп (ненецкое хаби), а в формировании нганасанов – некоторая группа тунгусов (ася); об этом свидетельствует также лингвистический материал нганасанского диалекта [4].

Не могу не отметить, что вопрос о формировании кетов наименее изучен. Кеты сами себя именуют ден_г. Это говорит о том, что какой-то элемент аборигенных племен тян принял участие в их формировании. Но как шел процесс формирования кетов, кто являлся и в какой мере соучастником в этом процессе – пока еще остается под вопросом [5].

Западные аборигенные племена kум || kуп скрестились: 1) с продвинувшимися на север самодийскими племенами Саянского нагорья из группы туба [ср. селькупское тибэня > тимня (брат, мужчина, товарищ), где ня – товарищ, а тибэ – мужчина;¹ в селькупском языке слово это встречается в сочетании тиби kуп (мужчина)] и представлены ныне в лице селькупов (ҫöль kуп, сöль kуп, сÿссе kум, чумыль kуп); 2) с продвинувшимися на север югорскими племенами и представлены ныне в лице хантов и мансов [ср. манс. хум (человек, мужчина), мах ум (местные люди, люди земли); ху – усеченная форма того же слова в хантском языке]. Глубокие языковые связи, обнаруживаемые между селькупским языком, с одной стороны, и мансским (а также хантским), с другой, идут в плане языкового материала западных аборигенных племен kум (kуп) [6].

Археологический материал подтверждает наличие на территории Обь-Енисейского бассейна древних культур аборигенных насельников; сюда относятся: землянки карамо в Нарымском округе, принадлежавшие предкам селькупов, землянки на Ямале, принадлежавшие древним приморским охотникам [7], предкам некоей части ненцев, землянки по целому ряду рек в той же Большеземельской тундре Ненецкого национального округа, приписываемые ненцами сказочным сиртя, и др.

Весьма интересные подтверждения тому, что современные насельники тайги и тундры Обь-Енисейского бассейна являются наследниками древних культур аборигенных племен, некогда населявших названную территорию, мы находим в фольклоре и языке тех же ненцев, селькупов и других народностей. Так, например, в своих многочисленных сказаниях ненцы поминают о н_гылека – подземных людоедах, с которыми они вели войны за территорию, богатую добычей (диким оленем). Одна из загадок ненцев гласит: «китовые ребра поставлены». Отгадка: «чум», хотя ненцы не знают жилья, остов которого делался бы из китовых ребер. Нет сомнения в том, что эта загадка является живой памятью о тех аборигенах – приморских охотниках, которые жили на Крайнем Севере по берегам Северного полярного моря и делали остов своего жилья из китовых ребер; эти аборигены вошли в состав ненецкой народности.

В селькупском фольклоре поминается, что «селькупы раньше жили под землей».

В этой связи отметим, что этнограф-лингвист, посещая землянку (или чум) современного селькупа, не без удивления отмечает своеобразную номенклатуру, относящуюся к внутренней площади жилища и местоположению очага.

Очаг в землянке помещается поблизости от входа, либо против него, посреди землянки, либо сбоку. За очагом расположена жилая площадь; место между очагом и входом служит для всевозможных хозяйственных потребностей (хранение дров, пищевых продуктов и т.п.). И вот, интересно, что направление от жилой площади к очагу обозначается словом каррä (под гору, под откос [берега]), направление же обратное – от очага к жилой площади – обозначается словом коннä (на гору, на откос [берега]). Селькуп говорит: чи каррä ытäт (котел под {71} откос [т.е. на очаг] повесь), чи коннä вэчäт (котел на гору [т.е. с очага в направлении к жилой площади] подыми). Странность рассматриваемого использования слов каррӓ и коннӓ в отношении местоположения очага бросается в глаза потому, что вся внутренняя площадь современной селькупской землянки представляет собой ровную, горизонтальную поверхность. Стало быть, никакого оправдания использованию слов каррä и коннä в отношении внутренней площади жилища селькупов в условиях сегодняшнего дня найти нельзя.

Разгадка на этот недоуменный вопрос этнографа-лингвиста находится в археологическом материале.

Старинные землянки, ныне разрушенные и поросшие многовековым кедрачом, в большом количестве находятся на территории современного Нарымского округа по рекам Оби, Кети, Тыму, Парабели. Селькупы называют их карамо и сохранили память о том, что некогда сами в них жили.

По своему устройству они представляют собой врытые в обнажения по берегам рек землянки-пещеры, в глубине которых находилась жилая площадь, возвышающаяся по мере углубления пещеры в прибрежный откос; выход же из пещеры находился несколько книзу по отношению к внутренней ее площади; очаг помещался у выхода; специального дымового отверстия не было.

Таким образом, землянки Нарымского округа, известные селькупам под названием карамо, являются тем документом ненаписанной истории селькупов, который нам объясняет сегодня непонятное, казалось бы, использование слов каррä и коннä в отношении местоположения очага в современной селькупской землянке.

Не могу не отметить также того, что сени в современной селькупской землянке называются кэт ҫÿнчи (нутро горы). Эти сени сооружаются из жердей (еловых, лиственничных, сосновых) с целью предохранения входа в землянку от снежных заносов. Название для этого сооружения – нутро горы, – непонятное для этнографа-лингвиста, изучающего современную селькупскую землянку, находит свое объяснение в условиях жительства предков селькупов (kум) в пещерах карамо под землей.

В этой связи укажу, что в «Сказании о человецах, незнаемых в восточных странах» [8] упоминается, что вверх по реке Оби есть люди, которые ходят по подземелью («вверх тоя же реки великия Оби есь люди ходят по подземелью»). Это указание может быть отнесено к жителям нарымских карамо.

Наиболее ценный материал для решения вопроса о происхождении современных насельников Обь-Енисейского бассейна дает раздел словаря современных самодийских народностей, относящийся к материальному производству в условиях приполярной зоны.

На этом материале удается решить вопрос о языковой (племенной) принадлежности аборигенной группы тян, участвовавшей в формировании современных ненцев, нганасанов и энцев, что пока не удается сделать в отношении к аборигенным племенам kум, kуп, хаби, коми.

Если мы эти племена условно будем объединять (на что имеются достаточные основания) под названием «чудь», то мы этим еще не разрешаем вопроса об их языковой (племенной) принадлежности. Это, однако, не значит, что разрешение вопроса об языковой (племенной) принадлежности группы kум, kуп, хаби, коми является безнадежным: нет сомнения в том, что специальный анализ языкового материала даст возможность выявить глубинный пласт, являющийся общим для селькупов, отчасти ненцев (самодийских народностей), мансов и хантов (югорских народностей), коми и других народностей, в формировании которых приняли участие племена kум, kуп, хаби, коми.

Обратимся к вопросу о языковой (племенной) принадлежности тян.

Наряду с наличием в лексике ненецкого, нганасанского и энецкого языков мощного пласта слов, восходящих к диалектам, на которых говорили саянские {72} самодийские племена (маторы, карагасы, тайгинцы, сойоты, койбалы, камасинцы и др.), в лексике названных языков обнаруживается значительное количество слов, не восходящих к диалектам саянских племен. Сюда, прежде всего, принадлежат слова, относящиеся к области материального производства современных самодийских народов в условиях приполярной зоны.

Приведем ряд примеров.

1. Нганас. лӯ (˂ луху) «глухая одежда с капюшоном»; в ненецком языке это слово имеется в виде луху (верхняя часть малицы, к которой пришит капюшон). В тех же языках имеются и другие названия для верхней одежды, в том числе название парка для открытой спереди меховой одежды, которая под тем же названием была известна саянским самодийским племенам и до сего времени является преобладающей верхней одеждой у северных селькупов.
2. Ненецк. либт’, энецк. литту (меховой чулок); он шьется мехом вовнутрь и надевается под пим, т.е. меховой сапог, сшитый мехом наружу.
3. Ненецк. ея, энецк. ея, нганас. яя (нюки), т.е. полотнища, сшитые из оленьих шкур, накрываемые на зимний чум. Общим для всех самодийских языков (в их числе и для диалектов, на которых говорили саянские самодийские племена) является название для полотнищ, сшитых из бересты, у современных самодийских народов, наблюдаемых в качестве покрышки для летнего чума.
4. Ненецк. няк (нерпа).
5. Ненецк. тивтей (морж); слово это осознается в значении «клыкастый», «зубастый», ср. тибя (зуб).
6. Ненецк. явы’ 2-я основа явын (белый медведь); наряду с этим есть описательное название сэр’варк, объясняющееся из ненецкого языка – сэр’ (белый), варк (бурый медведь).
7. Ненецк. писяко (леминг) (уменьшительная форма).
8. Ненецк. хабэвко (полярная куропатка) (уменьшительная форма).

Возникает вопрос: можно ли приведенные здесь слова, имеющиеся в

языках современных нам самодийских народностей Крайнего Севера (ненцев, нганасанов, энцев) и не восходящие к диалектам, на которых говорили саянские самодийские племена,объяснить из материала отдельных самодийских языков, т.е. считать их результатом словотворчества в рамках словообразовательной системы самодийских языков?

За исключением названия сэр’варк (белый медведь) и названия для моржа тивтей, все приведенные здесь слова из самодийского языкового материала необъяснимы. Следовательно, их надо рассматривать не как результат словообразования в рамках словообразовательной системы самодийских языков, а как ингредиенты, вошедшие в лексику ненцев, нганасанов и энцев из каких-то других (несамодийских) языков.

И возникает другой вопрос: нельзя ли определить языковую принадлежность этих слов с помощью других языков, на которых говорят современные нам народности Крайнего Севера (за исключением самодийских народностей)?

Привлекая лексический материал современных нам нымыланов, луораветланов, эскимосов, одулов, мы этот вопрос в известной мере разрешаем.

1. Нганас. лȳ, ненецк. луху (глухая одежда) находят себе объяснение в нымыл. лэχу (сдвоенная основа: лэχу-лэχу) – название для одежды.
2. Ненецк. либт’, энецк. литту (чулок) находят себе объяснение в нымыл. лÿтту – название для меховой обуви, именуемой на севере «торбасами».
3. Ненецк. ея, энецк. ея, нганас. яя (нюки) находят себе объяснение в нымыл. яян_га, луораветл. яран_га – название жилища, крытого полотнищами из оленьих шкур.
4. Ненецк. няк (нерпа) находит себе объяснение в эскимосск. нака (еда); ср. эскимосск. название для тюленя — нахсан (то, что предназначено для еды).{73}
5. Ненецк. тивтей (морж) находит себе параллель в эскимосск. слове тувутилик (морж), осознаваемом в значении «клыкастый» (слово из так наз. «языка духов»).
6. Ненецк. явы’ (белый медведь) может быть сопоставлено с одульск. нявэй (белый).
7. Ненецк. писяко (леминг) может быть сопоставлено с эскимосск. писин_г – названием для мелкого сухопутного животного.
8. Ненецк. хабэвко (полярная куропатка) находит себе объяснение в луораветл. кабэв (куропатка) (слово из сказочного языка).

Из приведенного только что анализа слов современных нам самодийских народностей Крайнего Севера можно, как нам кажется, сделать следующий вывод: так как те же слова, зачастую с тем же значением, а иногда весьма близкие по значению, необъяснимые из материала самодийских языков, обнаруживаются в языках палеоазиатских народностей крайнего северо-востока Сибири (луораветланов, нымыланов, эскимосов и одулов), напрашивается мысль о том, что в состав аборигенных племен тян, ассимилированных северными самодийскими племенами (нынешними ненцами, нганасанами и энцами), входили племена, которые оказались причастными также к формированию современных нам луораветланов, нымыланов, эскимосов и, быть может, других народностей крайнего северо-востока Сибири.

Но не только на словарном материале, относящемся к области производства в условиях приполярной зоны, может быть прослежена общность между такими, казалось бы, совершенно обособленными языками, как ненецкий, нганасанскийи энецкий, с одной стороны, инымыланский, луораветланский и эскимосский с другой,– общность, которая идет в плане языкового материала аборигенных племен тян, вошедших в состав современных нам самодийских и палеоазиатских народностей. Эта общность прослеживается также и в других областях языка.

Прежде всего, укажем на самоназвание ненцев, нганасанов и энцев – ненэцян, н_ганасан и энэтен (люди). Наряду с этими самоназваниями широко распространены: ненэй ненэцян, нгано нганасан и онэй энэтен (настоящие люди).

Какие выводы можно сделать из этого материала?

Во-первых: можно установить, что самоназвания ненэцян, нганасан и энэтен, осознаваемые современными ненцами, нганасанами и энцами в значении «люди», являются по своему происхождению словосочетаниями ненэ-цян, н_г̲ана-сан и энэ-тен, первоначально имевшими значение «настоящие люди». В дальнейшем, когда эти словосочетания превратились в комплексы, к ним стали прибавляться эпитеты ненэй, н_г̲ано и онэй (настоящий), которые по существу уже входят в состав самоназваний ненэцян, н_г̲анасан и энэтен.

Во-вторых: самоназвание ненцев, энцев и нганасанов в значении «настоящие люди», как не восходящее к самодийским племенам Саянского нагорья, должно быть отнесено за счет аборигенных племен тян, от которых оно и унаследовано современными ненцами, нганасанами и энцами (в то время как самоназвания самодийских племен Саянского нагорья каса и туба нашли свое отражение в тех словах, о которых говорилось выше, стр. 69).

Но тогда возникает вопрос: встречается ли самоназвание в значении «настоящие люди» у других народностей Крайнего Севера, в состав которых вошли те же племена тян?

Ответ на этот вопрос положительный: самоназвание луораветланов – лу-ораветлан – осознается в значении «настоящие люди»; то же значение имеет самоназвание эскимосов – юпиχит.

{74} Весьма интересное влияние со стороны языка тян на формирование современного нам ненецкого (а также энецкого) языка прослеживается в области системы счисления во втором десятке.

В ненецком языке числительные второго десятка встречаются в трех вариантах: 1) н_гоб’ян_гганя (одиннадцать, досл. один обособленный [от десятка]), 2) няби юта н_гоб’ (одиннадцать, досл. второго десятка один) и 3) юкад вата н_гоб’ (одиннадцать, досл. от десятка излишествующая единица).

В диалектах, на которых говорили саянские самодийские племена, была совершенно иная система счисления во втором десятке – система, сохранившаяся в нганасанском диалекте (а также в виде одного из вариантов в энецком диалекте). Нганасан считает так: би’н_гоай (одиннадцать, досл. десять один), би’сити (двенадцать, досл. десять два) и т.д.

Смещение системы счисления во втором десятке в ненецком языке надо отнести за счет языка тян.

Особенно интересным с этой точки зрения является вариант юкад вата н_гоб’ (от десятка излишествующая единица), где вата является причастием от глагола ваць (быть лишним). Полный эквивалент этому юкад вата н_гоб’ в ненецком языке мы находим в эскимосском кол’а азатик сипнаклуку (одиннадцать), где сипнаклуку (лишний) является отглагольной формой.

Отметим также, что система счисления во втором десятке типа «от десяти один лишний» характерна также для луораветланского и нымыланского языков.

Можно было бы привести еще не мало доказательств тому, что современные нам ненецкий, нганасанский и энецкий языки включают в себе элементы, чуждые диалектам, на которых говорили самодийские племена Саянского нагорья и которые должны быть отнесены за счет языкового пласта племен тян, так как они находят свое объяснение в современных нам палеоазиатских языках крайнего северо-востока Сибири. Однако мы ограничимся приведенным здесь материалом, учитывая, что более детальная разработка затронутого здесь вопроса в лингвистическом плане будет нами дана в другой работе.

Что касается дальнейшего анализа племенных названий, имеющихся у народностей Обь-Енисейского бассейна, то здесь предстоит еще проделать большую работу.

Дело в том, что в целом ряде случаев можно проследить, что прежние племенные названия и самоназвания превратились в дальнейшем в родовые названия, а затем, в связи с разложением родового строя, – в фамильные названия.

Так, например, у северных селькупов мы встречаемся с фамилией Мандаковы, которая произошла из селькупского мандо kуп (человек из рода мандо). Род мандо (или мадду) входит в состав современных нам энцев, проживающих в настоящее время по нижнему течению Енисея [9]. В качестве племенного названия мадду (или мату) прослеживается у самодийских племен Саянского нагорья, в состав которых входила племя мату, маторы. Небезынтересно в этой связи отметить, что в селькупском фольклоре сохранилась память о матыр – могучих богатырях. В легендарном облике та же группа саянских племен выступает и в ненецком фольклоре в лице богатырей мандо.

У ненцев мы встречаемся с родом харюци, известным в литературе под названием карачеи, карачаи (журавлиные) от харю (журавль). У тымских селькупов (вернее чумылькупов) мы прослеживаем тех же «журавлиных» людей в лице: 1) караль kуп’ов и 2) каралькин’ых (кара – журавль). Каралькин – распространенная фамилия не только на Тыму, но также и на Оби; караль kуп – название рода. В качестве племенной группировки «журавлинные люди» прослеживаются у самодийских племен Саянского нагорья в лице карагасов (˂ кара каса – журавлиные люди) – ныне тюркской народности, известной под названием тофалар (ср. тофа с вышеупомянутым самоназванием саянских племен туба).

{75} В тесной увязке с изучением материала по названиям и самоназваниям тех или иных группировок (племенных > родовых > фамильных), вскрываемых у народностей Обь-Енисейского бассейна на сегодняшний день, должно проводиться и антропологическое исследование. Антрополога, желающего встать на путь конкретно-исторического исследования изучаемого им материала, должны интересовать не средние данные по той или иной народности в целом, а те особенности, которые характеризуют ту или иную группу (родовую, фамильную) внутри данной народности. Только при таком подходе к изучаемому материалу может быть найден контакт между антропологом и лингвистом-этнографом – контакт, столь необходимый для разрешения проблем этногонии.

Нельзя не отметить того, что в настоящий момент исследователь этногонии народностей Обь-Енисейского бассейна не располагает данными по антропологии интересующих его народностей, добытыми в указанном выше разрезе. Поэтому никаким антропологическим материалом подтвердить выдвинутую в настоящей работе концепцию по вопросу о происхождении современных нам ненцев, нганасанов, энцев, селькупов и др. не представляется еще возможным.

Тем не менее, я не могу не указать на то, что наблюдения в плане антропологического материала, имеющиеся в моем распоряжении [10], дают основание считать, что при надлежащей проработке вопроса со стороны антропологов выдвинутая в настоящей работе концепция найдет себе подтверждение (несомненно, не без известных коррективов) также в плане антропологической науки.

Заканчивая настоящую статью, я не могу не выразить надежды, что совместными усилиями наших ученых – этнографов-лингвистов, антропологов, археологов, фольклористов и историков – будет разрешена проблема этногонии Обь-Енисейского бассейна, будет вписана страница в ненаписанную еще историю народностей, населяющих наш Крайний Север. Это будет, как мне думается, иметь не только научное значение, но явится в то же время большим культурным достоянием для угнетенных в прошлом ненцев, нганасанов, селькупов и других народностей Крайнего Севера, которые в настоящее время, приобщившись к социалистической культуре передовых народов нашего Союза, проявляют большой интерес к знанию, в частности к знанию прошлого своего народа.

Примечания

1. Доклад этот представляет собой краткую сводку подготовляемого мною к печати труда «Самодийские языки и проблема происхождения современных ненцев, энцев, нганасанов и селькупов». Основные положения по вопросу о происхождении народностей, населяющих Обь-Енисейский бассейн, были мною изложены еще в 1934 г. в докладе «принципы сравнительного анализа языков на материале самодийской языковой группы», прочитанном на заседании Лингвистической секции Научно-исследовательской ассоциации Института народов Севера им. П. Г. Смидовича. Известная часть материала, разработанная мною по тому же вопросу, опубликована в ведении к моей работе «Селькупская грамматика» (изд. Института народов Севера, 1935).
2. См. сообщения в старой литературе, в частности де-ля-Мартиньера, у Кастрена о так называемом «Tschudengräber».
3. Название тын kула применяется нарымскими селькупами в отношение чулымских татар. Надо полагать (и для этого имеются достаточные основания), что чулымские татары сформировались в результате скрещения разноплеменных групп – тюрков, самодийских племен и аборигенных племен тын, откуда и произошло, вероятно, название тын kула.
4. В частности, можно указать на слова нями’э (важенка), турку (нарточка).
5. В этой связи укажем, что сородичи современных кетов, известные в литературе под названием коттов, жили, как известно, в тесном соседстве с самодийскими племенами Саянского нагорья. К кетско-коттской языковой группе принадлежали также арины и ассаны. То, что котты сами себя называли чеӓн_г, чеан_г (народ) (по Кстрену), что соответствует кетскому ден_г, свидетельствует о довольно значительном в свое время распространении на юг аборигенной группы тян (ср. селькупск. тын kула).
6. См. об этом в моей работе «Селькупская грамматика», стр. 12, 13, 18.
7. Описание этих землянок дано в статье В. Н. Чернецова «Древняя приморская культура на полуострове Ямал» (Советская этнография, № 4-5, 1935).
8. {76} См. «Сказание о человецах незнаемых в восточных странах» (Анучин. К истории ознакомления с Сибирью до Ермака).
9. См. об этом в моей работе «Селькупская грамматика», стр. 10.
10. В связи с этим, отметим, что характерные черты, описанные В. Г. Богоразом в отношении антропологического типа луораветланов (см. его работу «Чукчи», часть 1, стр. 18, 19, изд. Институт народов Севера, 1934), прослеживаются у нганасанов, энцев, ненцев, северных селькупов, мансов и кетов. Задачей антропологов, как нам кажется, является проследить, для каких группировок внутри той или иной племенной группы современных нам народностей Обь-Енисейского бассейна прослеживается этот «луораветланский» тип – тип аборигенов тян, населявших Крайний Север до прихода туда самодийских и югорских (а также тунгусо-манчжурских и др.) племен. Особый интерес, как нам кажется, представляет проследить наличие этого аборигенного типа (быть может, в тех или иных вариантах) в связи с двоякостью самоназвания, наблюдаемого у ненцев (ненэцян – хасава), селькупов (сöль kуп — ҫöль kум) и т.д.
11. Объяснения к транскрипции:
    ä — сильно открытый гласный переднего ряда нижнего подъема,
    ö — лабиализованный гласный переднего ряда среднего подъема,
    ÿ — лабиализованный гласный переднего ряда верхнего подъема,
    д^р – произносится слитно (д+р),
    k – глубоко-заднеязычный глухой смычный (иногда средне-звонкий),
    н_г – заднеязычный носовой,
    ҫ – глухой альвеолярный палатализованный проточный,
    χ – заднеязычный звонкий спирант,
    ‘ – глухой гортанный смычный.

Résumé

G. Prokofiev

L’ethnogonie des peuples du bassin de I’Obet de I’lenissei

Selon la conception de l’auteur, les peuplesmodernes des Niénets (Samoyédes-їurak), des Nganassanes (Samoyédes-Tavghes), des Enets (Samoyédes de l’lenissei),des Selkoups (Ostiak-Samoyèdes), des Mansis (Vogouls), des Khantes (Ostiaks)et des Kétes (Iénisséiens) se sontformés parcroisement des tribusvenyes du sud (Samoyèdes des Saїans et tribusougres) avecles tribusaborigènes qui peuplaientl’extrème-nord aux temps préhistoriques. L’auteuretablitl’existence de deuxgroupestrèsanciens de cesoccupantspréhistoriques de l’extréme-nord: le groupeoriental des Tian et le groupeoccidental des Koum. L’analyse des documents linguistiquesconduit l’auteur à laconclusion que les tribusTian, qui ontpris part à laformation des Niénets, desNganassanes et des Enets, ontégalementparticipé à laformation desLouoravetlanes, des Nymylanes et des Iuites (Esquimaux d ’Asie) modernes. Quant aux Koum, l’auteurlaisseouverte la question de leur filiationlinguistique(tribale). La conception iciexposée par luis’appuiesur les donnéesde lalinguistique, de l’ethnographie (noms de tribus, autoappellations, etc.), del’archéologie, de l’anthropologie et du folklore.

_________________________________________
страница_67
1 Доклад на заседании по вопросам этнографии и фольклора народов СССР 7-11 июня 1938 г., переработанный автором.

2 Цифры в прямых скобках соответствуют порядковым номерам «Примечаний».

страница_70
1 Сохранилось из саянско- самодийского языка.

Похожие статьи: